Фелица державин анализ краткое содержание. Анализ оды «К Фелице» (Г

Обновленные оды 1779 г., напечатанные анонимно, были замечены только любителями поэзии. В 1782 г. Державин пишет оду «Фелица». Напечатанная в начале следующего года в журнале «Собеседник любителей российского слова», она стала литературной сенсацией, этапом не только в истории оды, но и русской поэзии.

По жанру это была как бы типичная похвальная ода. Еще один, никому не известный поэт хвалил Екатерину II, но «хвала» была неслыханно дерзкой, не традиционной, и не она, а что-то другое оказалось содержанием оды, и это другое вылилось в совершенно новую форму.

Новаторство и свежесть формы оды «Фелица» с особой остротой воспринимались в той литературной атмосфере, когда похвальная ода усилиями Петрова, Кострова и других одописцев дошла до крайней степени падения и удовлетворяла только вкусам венценосного заказчика. Всеобщее недовольство похвальной одой классицизма отлично выражено Княжниным:

Я ведаю, что дерзки оды,

Которы вышли уж из моды,

Весьма способны докучать.

Они всегда Екатерину,

За рифмой без ума гонясь,

Уподобляли райску крину;

И, в чин пророков становясь,

Вещая с богом, будто с братом,

Без опасения пером,

В своем взаймы восторге взятом,

Вселенну становя вверх дном,

Отсель в страны, богаты златом,

Пускали свой бумажный гром.

Причина исчерпанности од, по Княжнину, — в следовании их авторов правилам и канонам классицизма: они требовали подражания образцам — и вот ода стала уныло-подражательной и эпигонской. Более того — эти правила не допускали проявления в поэзии личности поэта, оттого оды пишут те, кто берет «взаймы восторг». Успех оды Державина — в отступлении от правил, от следования образцам; он не берет «взаймы» восторг, но выражает свои чувства в оде, посвященной императрице.

Под именем Фелицы Державин изобразил Екатерину II. Поэт использует имя Фелицы, упомянутое в сочиненной императрицей для своего внука Александра «Сказке о царевиче Хлоре», которая была напечатана в 1781 г. Содержание сказки дидактично. Киргизский хан похитил русского царевича Хлора.

Желая испытать его способности, хан дает царевичу задание: найти розу без шипов (символ добродетели). Благодаря помощи ханской дочери Фелицы (от латинского felicitos — счастье) и ее сына Рассудка Хлор отыскивает розу без шипов на вершине высокой горы. Образ татарского дворянина мурзы имеет двоякое значение: там, где ода переходит на высокий тон, — это авторское я; в сатирических местах — собирательный образ екатерининских вельмож.

Державин в «Фелице» создает не официальный, условный и отвлеченно-парадный образ «монарха», а рисует тепло и сердечно портрет реального человека — императрицы Екатерины Алексеевны, со свойственными ей как личности привычками, занятиями, бытом; он славит Екатерину, но похвала его не традиционна.

В оде появляется образ автора (татарский мурза) — по сути он изображал не столько Екатерину, сколько свое отношение к ней, свое чувство восхищения ее личностью, свои надежды на нее как на просвещенную монархиню. Это личное отношение проявляется и к ее придворным: они не очень нравятся ему, он смеется над их пороками и слабостями — в оду вторгается сатира.

По законам классицизма недопустимо смешение жанров: бытовые детали и сатирические портреты не могли появляться в высоком жанре оды. Но Державин и не соединяет сатиру и оду — он преодолевает жанровость. И его обновленная ода только чисто формально может быть отнесена к этому жанру: поэт пишет просто стихи, в которых свободно говорит обо всем, что подсказывает ему его личный опыт, что волнует его разум и душу.

С одой «Фелица» связан трагический провал замысла Державина стать советодателем Екатерины II. Искреннее чувство уважения и любви к императрице было согрето теплом живого сердца умного и талантливого поэта. Екатерина не только любила похвалу, но и знала, как редко можно услышать похвалу искреннюю. Потому-то она немедленно, после знакомства с одой, отблагодарила поэта, прислав ему золотую табакерку, осыпанную бриллиантами, с пятьюстами червонцами.

Успех взволновал Державина. Екатерине понравилась ода, значит, смелость обращения к ней была одобрена. Более того, Державину стало известно, что она решила познакомиться с ним. Следовало подготовиться к представлению. Открывалась возможность приблизиться к императрице.

Державин решил сразу же объясниться с ней — он не мог, не имел права упустить возможность занять место советодателя при монархе. Изложением его программы должна была стать ода «Видение мурзы». Прием был назначен на 9 мая 1783 г. Программную оду поэт не успел написать, но в бумагах его сохранился прозаический подробный план этой оды.

Поэт начинает с толкования обещаний Екатерины II быть просвещенной монархиней: «Твой же просвещенный ум и великое сердце снимают с нас узы рабства, возвышают наши души, дают нам понимать драгоценность свободы, толь свойственной существу разумному, каков есть человек». Он напоминает об уроках Пугачевского восстания.

Если его послушают и изменят политику, то монархи «будут мерзить тиранством и при их владении не прольется кровь человеческая, как река, не будут торчать трупы на колах и головы на эшафотах, и виселицы не поплывут реками». Это уже был прямой намек на царскую расправу с участниками Пугачевского восстания.

Вдохновленный концепцией просвещенного абсолютизма, Державин подробно объяснял необходимость установления договорных отношений между поэтом и императрицей. Он утверждал, что ему чуждо ласкательство, что он обязуется всегда говорить только правду. Используя любимую им легенду об Александре Македонском, который, доверяя своему врачу, смело пил предлагаемое им лекарство, отвергая клевету придворных, уверявших, что врач налил в чашу ему яд, поэт дерзко высказывал желание быть таким «врачом» при Екатерине.

Он убеждал ее верить ему. Предлагаемый им «напиток» будет целительным, он облегчит страдания, поможет увидеть все в истинном свете. И тогда он воспоет заслуги императрицы: верь, что моя песня «ободрит тебя к подвигам добродетелей и усугубит твою к ним ревность», — говорит он Екатерине.

План оды содержит перечень политических, общественных и социальных мероприятий, которые должна осуществить русская императрица. Они и составляют существо начертанной Державиным программы русского просвещенного абсолютизма.

«Видение мурзы» могло стать одним из лучших произведений русской гражданской поэзии. Но не стало. Намеченный план не получил поэтического воплощения. Рухнули все надежды Державина стать советодателем при Екатерине. Представленный императрице, поэт надеялся, что они останутся вдвоем и он получит возможность рассказать ей о своих замыслах... Все вышло иначе: Екатерина холодно приветствовала его при всех.

Своим надменным и величественным видом она подчеркнула недовольство дерзким поэтом, посмевшим сатирически изобразить близких ей людей. Поэт был ошеломлен. Рушились все планы и надежды. Нечего было и думать о том, чтобы Екатерина согласилась приблизить его к себе в качестве «врача». Более того, закрадывалась тревога — не грозит ли ему опала.

Видимо, был прав Фонвизин, который в своем «Недоросле» (представлен был в прошлом, 1782 г.) изобразил мудрого Стародума. Его друг Правдин высказал пожелание, чтобы он был призван ко двору, «за тем, за чем к больным врача призывают». На это Стародум сурово и твердо ответил: «Тщетно звать врача к больным неисцельно. Тут врач не пособит».

Вместо «Видения мурзы» Державин написал «Благодарность Фелице». В оде он пытался объяснить, что «смелость» его порождена искренностью, что его «сердце благодарно» императрице и «усердием горит». «Объяснительные» стихи утратили силу, энергию, жар чувства. Главное в них — угодливая покорность. Правда, в конце оды поэт осторожно и деликатно, но все же намекнул, что вряд ли скоро окажется способным вновь воспеть «богоподобную царевну».

Державин не ошибся в своем предположении: «небесный огнь» не возгорелся в его душе, и он не написал больше стихов, подобных «Фелице». Желание быть певцом Фелицы-Екатерины значило для Державина установление договорных отношений между поэтом и императрицей.

Он и дальше пел бы самозабвенно Фелицу, искренно прославлял бы ее имя в веках, если бы она, действуя как просвещенная монархиня, смело обновляла законодательство, осуществляла нужные стране и народу реформы. Замысел рухнул. Ода «Фелица» осталась одинокой.

Правда, Екатерине посвящены были еще две оды: «Изображение Фелицы» (1789) и «Видение мурзы» (новая редакция 1791 г., резко отличающаяся от прозаического плана 1783 г.). «Изображение Фелицы» — в самом деле хвалебная ода. Державин изменил себе. Она написана в традиционном плане. Безудержно превознося в очень длинной, без нужды растянутой оде достоинства Екатерины, он демонстративно угождал вкусу Фелицы.

Ей нужна была хвала, а не державинское личное чувство. Лесть входила в замысел Державина — снятый с поста тамбовского губернатора, он был отдан под суд. Пришлось ехать в Петербург искать защиты у Екатерины. В автобиографических «Записках» поэт так объясняет причину написания оды: «Не оставалось другого средства, как прибегнуть к своему таланту.

Вследствие чего написал... оду „Изображение Фелицы“». Ода была доставлена императрице, понравилась ей, преследование Державина было прекращено. В этой оде Державина-поэта победил Державин-чиновник, связанный с двором.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

Гавриил Романович Державин – русский поэт XVIII века. В своих работах он придерживался такого направления, как классицизм, и часто обращался к жанру оды. Поначалу на его творчество влияли произведения предшественников, в частности, А. П. Сумарокова и М. В. Ломоносова. Где-то в начале 80-х годов XVIII века начинается самостоятельный поэтический путь Державина. Он как бы реформирует классицистические традиции, используя в своих одах более звучный и эмоциональный язык и смешение высокого стиля речи с просторечным.

Ода «К Фелице» стала одним из самых знаковых произведений Державина. История публикации этого произведения весьма интересна. Изначально поэт не хотел его печатать, так как в тексте он смело и сатирически изображает фаворитов Екатерины II. Он даже хотел опубликоваться под псевдонимом, потому что боялся мести вельмож. Но в 1783 году ода быстро распространилась среди аристократических кругов и дошла до императрицы. На удивление, та оценила содержательную часть и новаторские методы Державина. При ее содействии работа «К Фелице» была напечатана в новом литературном журнале княгини Е. Р. Дашковой «Собеседник любителей русского слова». Сама Екатерина II пожаловала золотую табакерку с пятьюстами червонцами и довольно саркастической надписью: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину».

Кому посвящена ода «К Фелице»? В произведении есть подзаголовок:

«Ода к премудрой Киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная Татарским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка».

Широкая публика узнает о поэте в 1782 году после публикации оды «К Фелице». Державин получает императорское признание своего таланта. После этого он занимается более патриотичными одами, и в печать выходят «На взятие Измаила», «Водопад», «На смерть князя Мещерского» и другие. Кроме того, он увлекается переводами античной поэзии. Впоследствии он начал писать свои собственные стихотворения, основанные на произведениях древних авторов, однако он добавлял туда национальный колорит – русский быт и родные пейзажи.

Одним из самых знаменитых трудов поздней лирики Державина является стихотворение «Памятник», написанное в 1795 году. Здесь он выражает свое видение одной из вечных проблем – памяти человека и памяти о человеке.

Жанр, направление, размер

Жанром, в котором написано произведение «К Фелице», является ода – хвалебная, торжественная песнь, посвященная какому-либо герою или событию государственной значимости.

И хотя Державин не придерживался строго классицистических канонов, «К Фелице» относится именно к этому направлению. Поэт восхваляет императрицу и признает ее заслуги, однако он обращает внимание на ее жесткость в отношении поданных. Подобные темы не могли быть в похвальной песне.

Кроме этого, сатирический оттенок произведения приближает его к такому литературному жанру, как травестия – это пародирование различных жанров, где происходит смешение высокой лексики с бытовой, разговорной, а героические персонажи становятся более простыми, низменными. Сам поэт считал это своей главной заслугой и называл «забавным русским слогом». Державин также расширяет тематическое содержание жанров. Ранее в одах всегда звучали государственная мысль, восхваление правителя, интересы отечества. Державин же привносит что-то личное, интимное, чувственное, повседневное. Пожалуй, его творчество в какой-то мере находится на стыке классицизма и сентиментализма.

Размер, которым написана ода, – четырехстопный ямб с пиррихием. Это помогает автору поддерживать общую интонацию произведения – восторженность и торжественность.

Композиция

Композиция оды неоднородна и непоследовательна: в тексте присутствует центральный образ «богоподобной царевны», который развивается на протяжении всего произведения; ему противопоставлены её «мурзы» и сам лирический герой. Поэтому отсюда следует вывод, в основе композиции лежит такой прием, как антитеза.

Образы героев

Система образов в оде «К Фелице» весьма многогранна.

Тематика и проблематика произведения заслуживают отдельной статьи, и, чтобы не затягивать эту, Многомудрый Литрекон просит Вас в случае необходимости спросить о теме, которая не упомянута, в комментариях. Он обязательно дополнит вышесказанное.

Основная идея

Смысл оды «К Фелице» — описание образа идеального правителя эпохи Просвещения. Фелица – мудрая, справедливая, умная императрица, которая ставит своей целью развивать свое государство и помогать своему народу. При этом Фелица – это не безликая богиня, а человек, личность, имеющая свои привычки и интересы. По мнению автора, Екатерина II очень близка к этому образу. Он восхваляет ее и как человека, и как государя. В конце произведения он желает ей крепкого здоровья и еще большего величия. Однако он напоминает ей о том, что от совершенства ее отделяет скверное окружение, которого не касается правосудие. Державин акцентирует внимание на несправедливости сословного деления в России, которая противоречит тому, чего хочет добиться Екатерина Вторая. Пытки и истязания, цензура и несвобода, лень, глупость и безнаказанность элиты — все это бельмо на глазу империи, которое необходимо устранить.

Главная мысль Державина — не в осуждении, а в назидании. Он смиренно преклоняется перед императрицей, признает ее добродетели и служит ей тем, что обличает пороки при дворе. Именно поэтому Екатерина Вторая не только не обиделась на поэта, но и возвысила его. В сатирике она увидела патриота, который искренне желает добра России. В оде «К Фелице» Державин прославлял царицу и указывал ей на то, что вредит ее правлению.

Средства выразительности

Державин для более глубокой проработки образов использует разные средства художественной выразительности:

• метафоры («проливать блаженство», «стезя кротости», «мысли в химерах»);
• сравнения («Как волк овец, людей не давишь», «Кто благостью велик, как бог?»);
• эпитеты («богоподобная царица», «мудрость несравненна», «оком лучезарным», «праведный свет»);
• риторические обращения («Подай, Фелица!»);
• риторические вопросы («Где ж добродетель обитает? / Где роза без шипов растет?»);
• фразеологизмы («пленять дух и ум», «укрощать страсти»);
• анафоры («Где праздник для меня дают, / Где блещет стол сребром и златом, / Где тысячи различных блюд…»).

Кроме этого, он использует прием антитезы, противопоставляя образ мудрой Фелицы развратным и ленивым мурзам и праздному лирическому герою. Благодаря этому он как бы делит свое произведение на две части: в первой он прославляет Фелицу, во второй же – обращает внимание на существующие проблемы. Противопоставление подчеркивает контраст между тем, что видит императрица в своих фаворитах, и тем, кем они на самом деле являются.

Творческое наследие Державина до сих пор вызывает исследовательский интерес. Оно сохраняет и свою актуальность, и эстетику. К нему возвращались и возвращаются многие поэты, которые высоко ценят поэтико-стилистические особенности оды «К Фелице». Без сомнения, Державин смог воздвигнуть себе литературный памятник, который не сломит «ни вихрь, ни буря, ни времени полет».

В 70-х годах XVIII столетия в российской словесности начинаются изменения. Они касаются конкретно поэзии таким образом, что разрушают канонизированные формы. Понемногу это начинали еще Ломоносов, Майков, Херасков, но Державин как бунтарь подошел к миру жанров.

В особенности это касается жанра торжественной оды, о чем говорит, если внимательно и вдумчиво читать, ода «Фелица», краткое содержание которой представлено ниже.

Название оды

Felicitas на латинском означает "счастье". Но этого мало. Державин читал сказку, которую Екатерина II написала для своего внука, Александра, от имени царевны Фелицы царевичу Хлору, который далее будет встречаться в тексте как действующий герой.

Из-за насмешек над вельможами, окружавшими Екатерину II, друзья не советовали печатать оду. Она небезобидна, эта ода «Фелица». Краткое содержание длинного произведения могло разгневать высоких сановников. Да и как могла сама императрица отнестись к шутливому описанию ее жизни? Тем более что оно говорит и о важных вопросах. Тем не менее, ода была напечатана и вызвала слезы умиления императрицы. Она узнала, кто был ее автором, и всячески его облагодетельствовала. У школьников наших дней интереса не вызывает ода «Фелица». Краткое содержание они прочтут по необходимости и с тоской.

Начало

Первые десять стихов рассказывают о том, как царевна, подобная богам, показала путь пленному царевичу Хлору - путь к тому месту, где растет роза без шипов. Эта роза была ему нужна, чтобы освободиться из рабства. А роза растет на высокой горе, где находится обитель добродетели. Эту сказку о царевиче и дочери хана Фелице сочинила, как уже было сказано, сама императрица. Так что ода «Фелица», краткое содержание которой включает пересказ труда Екатерины II, уже не могла не польстить императрице. Вторые десять стихов просят у Фелицы помощи научиться правильно жить, потому что автор сам слаб и не может справиться с житейскими страстями.

«Простота» императрицы

В следующих десяти стихах Державин создает идеальный образ героини, описывая ее поведение и привычки: любовь к пешим прогулкам, простой еде, чтению и письму, размеренному распорядку дня. Всем этим не отличались ее современники. Портретное описание отсутствует (имеется в виду ода «Фелица»). Державин, краткое содержание это показывает, выделяет демократизм монархини, неприхотливость, приветливость.

Ирония и сатира

Подобное новшество поэт вводит в оду, в то время как ранее такие вольности в этом жанре не дозволялись. Он противопоставляет добродетельную Фелицу ее окружению. Поэт пишет от первого лица, но имеет в виду князя Потемкина, который ведет разгульный образ жизни при дворе и, воюя, представляет себя полновластным властителем, подобным султану. Собираясь на войну, а воевал он много и, как правило, успешно, проводит дни в пирах, где изысканная еда, которой не счесть, подается на золотых блюдах. Или катается в золотой карете в сопровождении друзей, собак, красавиц.

Не забывает автор и А. Г. Орлова (ода «Фелица»). Державин (краткое содержание мы рассматриваем) рассказывает о его любви к конным гонкам. У Орловых на конных заводах разводились породистые рысаки. На своих замечательных конях граф устраивал скачки. Державин помнит и об увлечении фаворитов Орловых танцами и кулачными боями. Этим они веселили свой дух.

Кроме того, поэт упоминает П. И. Панина, который помог императрице в перевороте. Панин любил псовую охоту и много уделял ей времени, забывая о государственных делах. Не обделяет вниманием Державин такого большого царедворца, как Нарышкин, который обожал по ночам, а почему по ночам, неизвестно, кататься по Неве в сопровождении целого оркестра музыкантов с роговыми инструментами. О тишине и покое в столичном городе можно было только мечтать простому обывателю, который трудом добывал себе на хлеб. Ну как же не улыбнуться мирному развлечению генерал-прокурора Вяземского? Он в свободное время читал лубочные повести и дремал над Библией.

Иронизирует поэт и над собой, словно причисляя себя к узкому кругу избранных. В таком ироническом ключе никто не решался писать. Ода «Фелица» (Державин), краткое содержание которой передается здесь, стала новаторским произведением. Когда Державина упрекали в насмешках, которые по нынешним дням кажутся довольно безобидными, поэт указывал на место, где он описывает свои недостатки, например, гонять голубей на голубятне или просто играть в карты в дурака. Люди, по мнению поэта, и правильному к тому же, не склонны все время заниматься серьезными делами. Важно только не бегать за пустыми мечтами, не вести роскошную и ленивую жизнь и не ворчать, когда требуют деньги на государственные дела. А этим славились и Потемкин, и князь Вяземский, которых Екатерина II описала в своей сказке о царевиче Хлоре под именами Лентяг и Брюзга.

Литературный анекдот

Но у поэта нет осуждения императрицы, которая окружена людьми с человеческими слабостями. Ведь их таланты стоят на службе процветания великой империи. Это показывает анализ стихотворения Державина «Фелица». Впортретах сановитых царедворцев использован прием литературного анекдота. В те времена под анекдотом понимали реальную историю о реальном человеке, но художественно обработанную, которая имеет поучительное или сатирическое звучание. Действительно, в памяти потомков остались гуляка, дуэлянт и неутомимый дамский угодник, фаворит Екатерины II Алексей Орлов, осмотрительный Панин, сибарит, но и воин-победитель Потемкин. Описывается постепенный уход со сцены масонов, который начался во времена Екатерины II под влиянием произошедшей кровавой революции во Франции. Масоны упоминаются в самом начале оды. Но в целом ирония Державина не носила пафосного, обличительного характера, она была мягкой, скорее, шутливой.

Как создается образ Екатерины

Через сказку об умнице Фелице, которая помогает царевичу Хлору, Державин создает образ идеальной правительницы. Там, где обычный человек, рассказывает Державин, сбивается с пути, идет вслед за страстями, одна царевна способна все освещать своей мудростью. Он намекает на создание губерний в государстве, приведшее управление им в больший порядок. Он ценит в Екатерине II, что она не унижает людей, не гнетет и не уничтожает, как волк, и сквозь пальцы смотрит на их слабости. Екатерина II - но не Бог, и соответственно ведет себя. Люди более подсудны Богу, нежели царю. Так говорит анализ стихотворения Державина «Фелица». Императрица соблюдает это правило, ибо она - просвещенная монархиня.

И, тем не менее, Державин решается дать очень деликатный совет государыне: разделив государство на губернии, скрепить их законами, чтобы никаких разногласий не было. Далее он красиво сравнивает ее с умелым капитаном, ведущим корабль через бурное море.

Подчеркивание скромности и великодушия в образе Екатерины

Этому посвящено множество строф, но самое главное, что она отказалась от титулов «Премудрой», «Великой», «Матери отечества», которые ей преподнесли сенаторы. Да, скромность была ложной, но выглядело это красиво. Когда внимательно читаешь не только оду, но и комментарии к ней, такие выводы подразумевает анализ оды «Фелица» Державина Г. Р.

Идеализация образа Екатерины

В первой части оды образ монархини с простыми привычками обычного человека очень импонирует поэту. Далее Державин восхваляет ее как мудрого государственного деятеля. Это образ просвещенного государя в сравнении с царицами, правившими до нее, зачастую глубоко невежественными и жестокими. В третьей, завершающей части, создается образ высоко парящего над подданными философа, который глубоко задумывается над судьбами государства и народа.

Это все идеалы Г. Р. Державина в оде «Фелица». Фелица - живая богиня на земле, что подтверждают завершающие строфы. Они полны восхвалений, и немудрено, что государыня прослезилась, читая это сочинение.

Восточные мотивы в оде

Построив от начала до конца оду «Фелица» на восточной сказке, написанной самой монархиней, Державин придал ей восточный колорит. В ней присутствуют Лентяг, Брюзга, Мурза, Хан, ханская дочь, богоподобная царевна. Это создаёт особый «привкус», непривычный ни русской прозе, ни поэзии. Кроме того, сделав объектом поэзии монархиню, поэт написал оду как похвалу и одновременно как сатирическое произведение. Этим обеспечивается своеобразие оды Гавриила Державина «Фелица». Он один из первых поэтов начал открывать в литературе новые сокровища живого слова, один из тех, чье творчество не умещается в рамки теории трех стилей.

Читается за 9 минут

Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина.

Автор, перечисляющий в начале записок все свои чины, должности и ордена, но вовсе не упоминающий при этом о стихотворческой славе, родился в Казани от благородных родителей в 1743 г. июля 3 числа. Род его происходил от выехавшего при Василии Тёмном из Золотой Орды мурзы Багрима. Родители Державина, несмотря на полковничий чин отца, жили в крайней бедности - всего шестьдесят душ имения. Он был их первенцем, родился хилым, так что младенца запекали в хлеб, чтобы получил сколько-нибудь живости. Полутора лет от роду, глядя на пролетающую комету, мальчик сказал первое своё слово: Бог!

Несмотря на бедность, родители пытались дать сыну приличное образование, но в провинции хороших учителей не было, и девятнадцати лет от роду Державину пришлось вступить в службу простым солдатом лейб-гвардии Преображенского полка. Тогда же он начал сочинять стихи; товарищи, прознав об этом, стали просить его писать письма домой. В день, когда Екатерина II совершила переворот и взошла на престол, Державин со своим полком прошёл от Петербурга до Петергофа и видел новую императрицу в гвардейскомпреображенском мундире, на белом коне, с обнажённой шпагой в руке. Последующие годы прошли в разнообразных приключениях - и любовных, и худшего рода: Державин побывал и в шулерах, знался и с мошенниками, и с буянами. Насилу он образумился и вернулся к полку в Петербург. Вскоре после того, на десятом году службы, Державин получил офицерский чин и зажил благопристойно и счастливо.

Ещё полтора года спустя началось пугачёвское возмущение. Державин отправился к генерал-аншефу Бибикову, назначенному командующим, и попросился к нему под начало. Тот вначале отказал, но Державин не отступил и добился-таки своего. Во всё время кампании он играл весьма важную роль, а о поимке Пугачёва первым послал донесение. Но затем молодой офицер оказался нечаянно замешан в придворную борьбу Паниных и Потёмкиных. Фельдмаршал Панин разгневался на Державина, Потёмкин тоже не помог. В 1777-м, после нескольких лет мытарств, офицер, по слову которого ещё недавно передвигались корпуса, оказался уволен в штатскую службу «за неспособностью к военной».

Державин зажил опять в Петербурге, завёл добрых друзей и, войдя в дом генерал-прокурора Вяземского, устроился к нему в Сенат на довольно видное место. Тогда же он влюбился без памяти в девицу Катерину Яковлевну Бастидонову, на которой через год женился и с которой прожил счастливо восемнадцать лет. В 1783 г. напечатана была его ода «Фелица», от которой императрица, по собственным её словам, «как дура, плакала» и подарила Державину усыпанную бриллиантами табакерку, полную золотых червонцев. Вяземский же после этой милости стал к нему придираться, а в конце года случилось и серьёзное столкновение: Державин уличил генерал-прокурора в сокрытии государственных доходов. Подчинённому пришлось выйти в отставку. Пользуясь свободой, Державин отправился в Нарву, снял там комнату и, запершись, в несколько дней написал оды «Бог» и «Видение мурзы».

Несколько месяцев спустя он был назначен губернатором в Петрозаводск. Начальником над ним оказался генерал-губернатор Тутолмин; этот человек вводил свои законы сверх государственных и в Карелии заставлял отчитываться о насаждении лесов. Державин такого сумасбродства и самоуправства терпеть не мог; вскоре весь город разделился на две партии, и Державин оказался в меньшинстве. Пошли доносы в столицу самого глупого и смешного рода; кроме того, генерал-губернатор отправил Державина в опаснейшее путешествие через глухие леса к Белому морю.

На море, пытаясь попасть на Соловецкие острова, Державин попал в сильнейшую бурю и чудом спасся. Летом 1785 г. власти решили перевести его из Петрозаводска на ту же должность в Тамбов. Там Державин многое исправил после нерадивого предшественника, завёл народное училище, типографию и балы с концертами. Но вскоре и тут начались столкновения с генерал-губернатором, покрывавшим плутов-откупщиков. Дело так запуталось, что сам Державин не только оказался отставлен, но и попал под суд.

Без малого год пробыл он в крайнем беспокойстве, не зная, как избавиться от беды, и наконец написал письмо императрице, а та объявила, что автора «Фелицы» обвинить не может. Дело шло к почётной отставке, но она не устраивала Державина. В поисках новой службы он сблизился с обоими фаворитами: старым, Потёмкиным, и новым, Платоном Зубовым (ему даже пришлось мирить их в одном споре о поместьях), подружился и с Суворовым, написал несколько замеченных при дворе стихотворений. Как бы то ни было, но только при всех этих милостях Державин шатался по площади, проживая в Петербурге без всякого дела.

Так прошло года два, как вдруг Екатерина поручила ему рассмотреть одно весьма важное дело, а затем, в самом конце 1791-го, взяла к себе в статс-секретари для наблюдения за решениями Сената.

Державин многого ждал от этой должности, но государыня любила, когда ей докладывают о блестящих победах, а ему приходилось неделями и месяцами читать ей скучные документы о неприятных делах. К тому же, увидав императрицу вблизи, со всеми человеческими слабостями, Державин не мог больше посвящать ей вдохновенных стихов, а это-то от него и было на самом деле нужно. Итак, хотя он угождал императрице, но правдой своей часто и наскучивал.

Три года спустя Державин был уволен от двора в Сенат без всяких особенных награждений. Правда, он мог бы стать и генерал-прокурором, если бы о том попросил, но у него было правило: ни на что не напрашиваться и ни от чего не отказываться в надежде, что когда его на что призовут, то сам Бог ему поможет. В Сенате много раз Державину случалось оставаться за правду одному против всех - иногда побеждая, а иногда проигрывая. Был он и председателем коммерц-коллегии, но на этом посту не имел уже ничего, кроме неприятностей. Наконец, Державин сам попросился в отставку, но не получил её.

В июле 1794 г. умерла Катерина Яковлевна, а вскоре, чтобы с тоски не уклониться в разврат, он посватался к свояченице своих друзей Николая Львова и Василия Капниста - Дарье Алексеевне Дьяковой. Жениху было более пятидесяти лет, а невесте около тридцати; ещё при жизни жены его она признавалась, что другого жениха себе не желала бы. Когда Державин сделал предложение, Дарья Алексеевна попросила у него расходные книги, продержала их у себя недели две и тогда только объявила о своём согласии. За семнадцать лет совместной жизни новая супруга Державина удвоила их состояние.

6 ноября 1796 г. скоропостижно скончалась императрица Екатерина, при которой, начав службу от солдатства, Державин дошёл до знаменитых чинов, бывал от неё награждён, главное же - покрываем от всех несправедливых гонений. Тотчас по кончине государыни вслед за новым императором ворвались с великим шумом во дворец, как в завоёванный город, вооружённые люди. Вскоре коммерц-коллегия была преобразована, а Державин получил повеление явиться во дворец и получил от императора Павла устное повеление быть правителем Государственного Совета - должность небывалая по значению. Несколько дней спустя вышел указ о назначении Державина правителем не Совета, а всего лишь канцелярии Совета (то есть простым секретарём), и притом без должных инструкций. Державин явился к государю выяснить это недоразумение; тот с великим гневом сказал: «Поди назад в Сенат и сиди смирно!». Тогда Державин, при большом скоплении народу, произнёс: «Ждите, будет от этого царя толк!». Обошлось без больших неприятностей. Более того, Державину было поручено важное расследование в Белоруссии, после которого он опять был сделан президентом коммерц-коллегии, а затем государственным казначеем. Но на глаза к себе Павел его больше не пускал, говоря: «Он горяч, да и я, то мы опять поссоримся».

Державину пришлось заниматься ревизией всех государственных счетов, которые нашлись в большом беспорядке. Отчёт свой он должен был доложить императору 12 марта, а в ночь на этот день Павла не стало. Чем бы кончилось дело, останься он жив, - неизвестно; может быть, и Державин бы пострадал. Много раз в продолжение царствования Павла он выказывал независимость и смелость, а к гербу своему в это время сделал надпись: «Силою Вышнею держусь».

При Александре I Державин получил новый пост: стал первым министром юстиции и одновременно генерал-прокурором Сената. Много сил он положил на борьбу с молодыми друзьями императора, прельщавшими его проектами конституции и поспешного освобождения крестьян: Державин даже пытался протестовать против любимого Александрова указа о вольных хлебопашцах. Вскоре начались к нему придирки, а в октябре 1803 г. дошло и до столкновения. На вопрос Державина, в чём он прослужился, государь ответил только: «Ты слишком ревностно служишь». - «А как так, государь, - отвечал Державин, - то я иначе служить не могу». На другой или третий день после этого вышел указ об отставке. 8 октября 1803 г. Державин навсегда покинул службу и посвятил досуги свои разным литературным занятиям. Записки доведены до 1812 г.

Пересказал

Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает,-
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.

Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.

Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.

Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духам в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
Полезных дней проводишь ток.

А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.

Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд:
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И все на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.

Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где все мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.

Или великолепным цугом
В карете англинской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.

Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.

Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.

Нашел,- но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.-
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?

Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять.

Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле,-
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.

Ты здраво о заслугах мыслишь,
Достойным воздаешь ты честь,
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
А что сия ума забава
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад:
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.

Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.

Неслыханное также дело,
Достойное тебя одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам,
Всегда склоняешься простить.

Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
Где ангел кроткий, ангел мирной,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
За здравие царей не пить.

Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить.

В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.

Ты ведаешь, Фелица! правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».

Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их лить.
Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
Кто благостью велик, как бог?

Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.

Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить;

Которого закон, десница
Дают и милости и суд.-
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?-
У трона разве твоего!

Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде? Смирне? Кашемире? -
Послушай, где ты ни живешь,-
Хвалы мои тебе приметя,
Не мни, чтоб шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
Какого Крез не собирал.

Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
Небесные прошу я силы,
Да, их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.

Анализ стихотворения Державина «Фелица»

В 1781 году в печати появилась «Сказка о царевиче Хлоре», которую императрица Екатерина II сочинила для внука, будущего императора Александра I. Это поучительное произведение повлияло не только на маленького Александра Павловича, но и на Гавриила Романовича Державина (1743–1816). Оно вдохновило поэта на создание оды государыне, которую он назвал «Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санктпетербурге. Переведена с арабского языка 1782».

Стихотворение было впервые опубликовано в 1783 году в журнале «Собеседник». Поэт не оставил подписи под произведением, но как и весь текст оды, название полно намёков. Например, под «киргиз-кайсацкой царевной» подразумевается Екатерина II, являвшаяся владычицей киргизских земель. А под мурзой – сам поэт, считавшего себя потомком татарского принца Багрима.

В оде содержится множество аллюзий на различные события, людей и высказывания, относящиеся к царствованию Екатерины II. Взять хотя бы имя, которым награждает её автор. Фелица – это героиня «Сказки о царевиче Хлоре». Как и у императрицы, у неё есть муж, который мешает ей осуществлять добрые намерения. Кроме того, Фелица, по объяснению Державина, — это древнеримская богиня блаженства, а именно этим словом многие современники характеризовали правление Екатерины II, которая благоволила наукам, искусствам и придерживалась довольно свободных взглядов на общественное устройство.

Эти и другие многочисленные добродетели государыни и восхваляет Гавриил Романович. В первых строфах оды поэт проходится по окружению императрицы. Автор иносказательно описывает недостойное поведение придворных, говоря будто о себе самом:
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

В этом отрывке идёт речь о графе Алексее Орлове, охочем до быстрых скачек.

В другом фрагменте говорится о витающем в облаках, праздном князе Потёмкине:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою.

На фоне этих прожигателей жизни фигура мудрой, деятельной и справедливой императрицы приобретает ореол добродетельности. Автор награждает её эпитетами «великодушная», «любезная в делах и шутках», «приятная в дружбе», «премудрая», метафорами «ветвь небесная», «ангел кроткий» и др.

Поэт упоминает политические успехи Екатерины II. Используя метафору «Деля Хаос на сферы стройно», он указывает на учреждение губернии в 1775 году и присоединение новых территорий к Российской империи. Автор сравнивает правление государыни с царствованием предшественников:
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож…

Здесь поэт намекает на правление Анны Иоанновны и Петра I.

Восхищает Гавриила Романовича и скромность царицы. В строках:
Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть…

указывается на отречение Екатерины II от титулов «Великая» и «Премудрая», которые ей были предложены сенатскими вельможами в 1767 году.

Как деятеля искусства поэта особенно пленяет отношение императрицы к свободе самовыражения. Автор очарован любовью царицы к лирике («Поэзия тебе любезна, Приятна, сладостна, полезна…»), утверждённой ею возможностью мыслить и высказываться как хочется, путешествовать, организовывать предприятия и т. д.

Сама Екатерина II высоко оценила мастерство поэта. Ода «Фелица» так полюбилась ей, что императрица одарила Державина богато украшенной табакеркой, сама рассылала ей своим приближённым. К стихотворению весьма благосклонно отнеслись и современники. Во многих отзывах отмечалась не только правдивость и отсутствие лести в строках оды, но и её изящная композиция и поэтический слог. Как писал в своём комментарии российский филолог Я. К. Грот, эта ода дала начало новому стилю. «Фелица» лишена высокопарных выражений, не содержит перечисления богов, как это было принято ранее.

Действительно, язык оды простой, но изысканный. Автор применяет эпитеты, метафоры, живописные сравнения («как в небе звёзды»). Композиция строга, но гармонична. Каждая строфа состоит из десяти строк. Сначала следует четверостишие с перекрёстной рифмой вида abab, затем двустишие cc, после которого четверостишие с кольцевой рифмой вида deed. Размер – четырёхстопный ямб.

Хотя в стихотворении достаточно устаревших на сегодня выражений, а многие намёки могут быть непонятными, оно легко читается и сейчас.