Главная › Стихи детям › Дневник ирины кнорринг. Стихи ирины кнорринг

Дневник ирины кнорринг. Стихи ирины кнорринг

Кнорринг Ирина Николаевна - поэтесса т.н. младшего поколения «первой волны» эмиграции, или «незамеченного» поколения.

Происходила из дворянской семьи, ранние годы провела в небольшом родовом имении, где и родилась, затем в Харькове, месте службы отца, действительного статского советника, директора гимназии, члена кадетской партии, педагога-историка Н.Н.Кнорринга, в эмиграции деятеля культуры, члена правления Тургеневской библиотеки, автора ряда работ по русской истории. Учеба в гимназии была прервана в 1920, когда Ирина Кнорринг вместе с семьей покинула Харьков. С этого времени началась неустроенная беженская жизнь, кончилось последовательное систематическое образование: в течение нескольких месяцев Кнорринг побывала в гимназиях, школах Туапсе, Симферополя, Севастополя, пока семья в 1920 не очутилась в Тунисе, в Бизерте, в лагере Сфаят, где удалось вновь продолжить учебу, а затем сдать экзамены за весь школьный курс при Морском корпусе и получить «Свидетельство о зрелости» (случай едва ли не единственный в истории, как отмечают современники). Четыре с половиной года жизни в Бизерте Кнорринг, помимо учебы, посвятила изучению совр. русской поэзии, техники стиха.

В 1925 семья переехала во Францию, в Севр, а через 2 года - в Париж, где Кнорринг прожила до самой смерти. В Париже Кнорринг продолжила учебу в Франко-Русском институте, вошла в круг творческой поэтической молодежи, часто встречалась с русскими поэтами-парижанами.

В 1928 вышла замуж за молодого русского поэта Ю.Б.Бек-Софиева (1899-1975), публиковавшего свои стихи под именем Ю.Софиев, одного из организаторов «Союза молодых поэтов и писателей», автора сборника стихов «Годы и камни» (Париж, 1937).

Писать стихи Кнорринг начала с 8 лет. Неизгладимое впечатление на эмоциональную девочку произвели страшные годы Гражданской войны, скитаний, бездомности семьи. Все это нашло отражение в ее последующем творчестве. Став поэтом, Кнорринг выступила певцом своих переживаний, своего восприятия мира, происходящих событий. Она писала лишь тогда, когда стихи являлись ее внутренней потребностью, когда именно в них она могла высказать свои чувства, отношение к окружающей действительности. Как свидетельствует ее отец, «стихи складывались в ее голове как-то целиком, она просто записывала их, сразу набело, обычно без всяких помарок» (предисл. к сборнику «После всего». Париж, 1949). Кнорринг писала в 1924: «Я не умею говорить слова, / Звучащие одними лишь словами, / Я говорю мгновенными стихами, / Когда в огне пылает голова...»

Стихи Кнорринг - это своеобразный дневник значительных событий ее жизни, с удивительной точностью, подчас до мельчайших деталей воссоздающий все то, что ее волновало, что было «собственным». И закономерно, что основными темами поэзии Кнорринг стали Россия, эмиграция, беженские скитания, интимные переживания. Стихи Кнорринг как бы рассказывают историю эмиграции, не предавшей Россию, думающей о Родине, живущей ею, о тех русских людях, которые в годы Второй мировой войны встали в ряды французского Сопротивления. Трагедия этих русских, покинувших Россию, была глубоко пережита самой Кнорринг.

В 1924 в Сфаят-Бизерта молодая поэтесса пишет: «Забывать нас стали там, в России, / После стольких безрассудных лет, / Даже письма вовсе не такие, / Даже теплоты в них больше нет...» В этом же году она говорит: «Я верю в Россию. Пройдут года, / Быть может, совсем немного, / И я, озираясь, вернусь туда / Далекой, ночной дорогой».

В 1925: «Вы помните - шесть лет тому назад / Мы отошли от берегов России».

В 1933 в Париже Кнорринг создает цикл «О России» из 3 стих., в одном из которых с присущей ей искренностью говорит: «Россия! Печальное слово, / Потерянное навсегда / В скитаньях напрасно-суровых, / В пустых и ненужных годах. / Туда - никогда не поеду. / А жить без нее не могу...» В 1938: «Я уж не так молода, / Чтобы ехать в Россию». Кнорринг в 1924 создает яркую, необычайно выразительную картину беженского движения из России во время Гражданской войны в «Балладе О двадцатом годе», где рассказано об обозах, везущих тех, кто уходил от красных, о том, как покидали родной берег корабли, переполненные эмигрантами, о бессмысленности и гибельности совершавшегося: «Открытые зияли люки / У дрогнувшей ноги. / Зияли жутко, словно бездны / Неистовой судьбы. / И незаметный трап отвальный / Вел в душные гробы...»

Лирические стихи Кнорринг, раскрывающие личное, предельно интимны, большей частью щемяще-грустные, горькие, стремительные, исполненные безысходностью и отчаянием. И это не случайно. Кнорринг в 1927 заболела тяжелой формой диабета и свыше 15 лет жила под знаком смерти, в ожидании ее прихода, оторванная от активной литературной среды русского поэтического Парижа. Поэтесса часто лежит в госпитале, ее силы слабеют с каждым годом: «День догорит в неубранном саду. / В палате электричество потушат. / Сиделка подойдет: "уже в бреду". / Посмотрит пульс - все медленней и глуше» (1936); «Лета не было в этом году. / Лето кануло в темном бреду» (1937); «Был день, как день. За ширмой белой / Стоял торжественный покой. / Там коченеющее тело / Покрыли плотной простыней» (1938); «Еще лет пять я вырву у судьбы - / С безумием, с отчаяньем и болью» (1939); «Дотянуть бы еще хоть три месяца. / Из последних бы сил как-нибудь» (1940); «А жить осталось так немного, / И то уж - из последних сил».

К тяжелому физическому состоянию прибавлялись неустроенность эмигрантской жизни, постоянное невольное напоминание о том, что Франция, Париж - это чужбина, что возвращение на родину невозможно: «Пересветы южных морей. / Перепевы северных вьюг - / Все смешалось в душе моей / И слилось в безысходный круг...» (1926); «Глупый друг, ты упустил одно: / Что не будет главного - России» (1930); «В этом старом убогом отеле, / В никому не нужных трудах, /За неделей скользит неделя, / За годами скользят года» (1931); «Надоело скитаться без цели, / Примитивно непрочный уют. / Одиночество темных отелей, / Одиночество темных минут» (1931); «Я в жизни своей заплуталась. / Забыла дорогу домой. / Бродила, смотрела, устала / И быть перестала собой» («О России», 1933); «Я уж не так молода, чтобы ехать в Россию. /«Новую жизнь» все равно уже мне не начать. / Годы прошли беспощадно-бесшумные-пустые / И наложили на все неживую печать» (1938). Только в стихах, обращенных к родившемуся в 1929 сыну - «белобрысому гномику», написанных с огромной материнской любовью и нежностью, звучат светлые слова радости, счастья: «Пробежимся с тобой до распятья / Вдоль сухих оголенных полей. / На ветру мое пестрое платье / Замелькает еще веселей» («В деревне. Игорю Софиеву». 1932); «Я ласкаю песней колыбельной / Слабого и нежного тебя; /Я люблю заводные игрушки, / И протяжное пенье волчка. / Пряди русых волос на подушке / И спокойный огонь камелька» (1934); «Пока горят на елке свечи/И глазки детские горят. / Пока на сгорбленные плечи / Не давит тягостный закат. <...> Смотрю на детскую улыбку. / Склоняюсь к нежному плечу, / Не называю все ошибкой / И даже смерти не хочу» (1936).

В годы Второй мировой войны, оккупации Франции в поэзии Кнорринг вновь, как и в 1930-е, в период начала жизни в эмиграции, зазвучали гражданские мотивы: «Войной навек проведена черта, / Что было прежде - то не повторится. / Как изменились будничные лица! / И все - не то. И жизнь - совсем не та» (1941); «Темнота. Не светят фонари. / Бьют часы железным боем где-то. / Час, еще далекий до зари. / Самый страшный час - перед рассветом. / <...> Час, когда, устав от смутных дел. / Город спит, как зверь настороженный, / А в тюрьме выводят на расстрел / Самых лучших и непримиренных» (1942). После вторжения германских войск в Россию Кнорринг пишет глубокое по мысли стих, о «немецком мечтательном мальчике», который «гуляет по карте Земли», «так бодро шагает вперед, / Неся разоренье и голод, / Повсюду, / Куда ни придет». И поэтесса задает вечные вопросы: «Зачем это? Кому это нужно?»: «Зачем ему русские вьюги? / Разрушенные города? / На севере или на юге - / Везде - непременно - всегда? / Зачем ему гибнуть и драться / Среди разрушений и бед. / Когда за плечами лишь двадцать / Восторгом обманутых лет?.. / И над безымянной могилой / Уже не поплачет никто. / Далекий, обманутый, милый... / За что?»

Стихи Кнорринг реалистичны, правдивы, чужды стремлению многих поэтов искать подчас вычурную «новую» форму, все подчинив этому. В некоторых строках Кнорринг звучат интонации Блока, Бальмонта, апокалипсические мотивы символистов. Особенно сильно воздействие поэзии А.Ахматовой. Но всегда перед нами самобытно мыслящая и чувствующая личность, находящая неповторимые, свойственные только ей слова для выражения своей беды и трагедии, своего мироощущения, своего восприятия времени. Лирика Кнорринг - искренние страницы в истории русской эмигрантской литературы. Это поэтика минимализма: дневнико-вость, документальность, отсутствие декоративности. Стихи Кнорринг историчны, ибо они реально показывают историю русской интеллигенции в сложный период жизни, показывают ее с новой, неожиданной стороны.

Негромкий, поэтический голос Кнорринг был услышан, отмечен и особо выделен в общем хоре русской зарубежной поэзии современниками. После выхода в свет в 1931 первого сборника стихов Кнорринг «Стихи о себе» Вл.Ходасевич в рецензии «"Женские" стихи» писал: «Как и Ахматовой, Кнорринг порой удается сделать "женскость" своих стихов нарочитым приемом. <...> Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще - вкусом, покидающим ее сравнительно редко. <...> Кнорринг женственна. <...> Будем надеяться на дальнейшие встречи с этой еще неопытной, <...> но все-таки одаренной и чем-то милой поэтессой» (Возрождение. 1931. 25 июня). Предвидение Вл.Ходасевича подтвердилось, чему свидетельством является отзыв Кнорринг Иванова в статье «Поэзия и поэты» на посмертную книгу стихов Кнорринг, вышедшую в 1949: «Покойная Ирина Кнорринг всегда, а в последние годы жизни особенно, стояла в стороне от пресловутого Монпарнаса, не поддерживала литературных связей, одним словом, не делала всего необходимого для того, чтобы поэта не забывали, печатали, упоминали в печати. И поэтому даже ее последняя книга почти никем не была отмечена с вниманием и сочувствием, которые она заслуживает...

Кнорринг была не очень сильным, но настоящим поэтом. Ее скромная гордость и требовательная строгость к себе, мало кем оцененные, будут, я думаю, все же со временем вознаграждены. У скромной книжки Кнорринг есть шансы пережить многие более "блестящие" книги ее современников. И возможно, что когда иные из них будут давно "заслуженно" забыты, бледноватая прелесть стихов покойной Кнорринг будет все так же дышать тихой, неяркой, но непредельно-благоуханной поэзией» (Возрождение. 1950. №10). О творчестве Кнорринг положительно высказывались Г.Адамович, Н.Оцуп, Ю.Терапиано. Н.Станюкович, поэт, прозаик, литературный критик, в поэтической форме отметил характерное для стихов Кнорринг сочетание гармонии и страдания: «...О, бесприютная душа! - / Добыча горькая изгнанья, / Как гармонично хороша / Поэма твоего страданья. / Здесь слово каждое легло, /Как вздох усталости и боли, / И смерти черное крыло / Сломило бунт ненужной воли». Г.Струве назвал поэзию Кнорринг «очень личной», «едва ли не самой грустной во всей зарубежной литературе» (Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк. 1956).

В 1962 А.Ахматова сказала о своеобразии поэзии Кнорринг: «По своему высокому качеству и мастерству, даже неожиданному в поэте, оторванном от стихии языка, стихи Ирины Кнорринг заслуживают увидеть свет. Она находит слова, которым нельзя не верить. Ей душно и скучно на Западе. Для нее судьба поэта тесно связана с судьбой родины, далекой и даже, может быть, не совсем понятной. Это простые, хорошие и честные стихи» (Ахматова А. Соч. М., 1986. Т.2. С.217). Стихи Кнорринг публиковались во многих эмигрантских периодических изданиях, в сборнике «Союза молодых поэтов». Как свидетельствует писатель первой эмигрантской волны В.Яновский, «эмигрантская периодическая печать в целом относилась к стихам с сугубой нежностью. От рижского "Сегодня" до "Нового русского слова" в Нью-Йорке, повсюду тщательно набирали стихи Кнорринг, Червинской, Штейгера» (Яновский В.С. Поля Елисейские. СПб., 1993. С.165).

При жизни Кнорринг вышло два сборника стихов: «Стихи о себе» (Париж, 1931; 300 экземпляров), «Окна на Север: Вторая книга стихов» (Париж, 1939; 200 экземпляров / Русские поэты. Вып.10).

В 1949 отец Кнорринг издал в Париже тиражом 226 экземпляров «После всего: Третья книга стихов (посмертная)». Обложку сделал Ю.Софиев. Произведения Кнорринг включены во все основные эмигрантские антологии русской зарубежной поэзии, изданные в Европе и США (Якорь / сост. Г.Адамович и М.Кантор. Берлин, 1936; На Западе / сост. Ю.Иваск. Нью-Йорк, 1953; Муза Диаспоры: 1920-1960 / под ред. и с предисл. Ю.Терапиано. Мюнхен, I960). На родине первые публикации стихов Кнорринг появились в 1962 в журнале «Простор» (Алма-Ата. №6), затем в 1965 в алма-атинском альманахе «День поэзии».

В 1967 в Алма-Ате издан небольшой сборник Кнорринг со странным названием «Новые стихи», включающий в основном стихи о России.

В 1993 в Алма-Ате на средства сына и внука издан самый полный сборник Кнорринг «После всего», в который вошло 127 стих. Похоронена Кнорринг на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа в символической могиле погибшего на Колыме М.О.Бек-Софиева, родственника мужа. Как вспоминает Н.Берберова, смерть Кнорринг почтили на собрании русских поэтов в 1944 после освобождения Парижа (Берберова Н. Курсив мой. Автобиография. 2-е изд., испр. и доп. Нью-Йорк, 1983. Т.2. С.513-514).

Г.В.Карпюк

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. З - О. с. 211-214.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Стихи о себе. Пориж, 1931;

Окна на Север: Вторая книга стихов. Париж, 1939;

После всего: Третья книга стихов (посмертная). Париж, 1949;

Новые стихи / вступ. статья А.Жовтис. Алма-Ата, 1967;

После всего: Стихи 1920-1942 гг. Алма-Ата, 1993;

Мы жили тогда на планете другой...: [Подборка стихов] // Антология поэзии Русского зарубежья: 1920-1990 (Первая и вторая волна): в 4 кн. / сост. Е.В.Витковский. М., 1994. Кн.3. С.140-149;

Кнорринг Ирина Николаевна (1906 - 1943)
Лично знавший поэтессу Ирину Кнорринг Ю. Терапиано и вслед за ним Г. Струве говорят о ее лирике как о наиболее минорной в зарубежной русской поэзии. Ее стихи тематически и своей тональностью перекликаются с поэзией "парижской ноты". Поэтическое наследие Кнорринг (три книги, включающие около 140 стихотворений, и ряд стихотворений, разбросанных в периодических изданиях) представляет собой одну из наиболее искренних страниц в истории эмигрантской поэзии.
И.Н. Кнорринг (в браке Софиева) родилась 4 мая 1906 г. в помещичьем имении, в селе Елшанка Самарской губернии. Детство и отрочество прошли в Харькове. К тому же времени относятся и ее первые поэтические опыты. Отец поэтессы Николай Николаевич Кнорринг (1880 - 1967) был не чужд литературных интересов и позднее, уже живя в эмиграции, состоял в Союзе русских писателей и журналистов, был членом правления Тургеневской библиотеки, публиковался в зарубежных журналах, в частности напечатал статьи о Розанове, Жемчужникове и историке Ключевском. Вместе с отцом Кнорринг бежала от нового режима в переполненном товарном вагоне в Симферополь. Осенью 1920 г. она эвакуировалась в набитом до отказа беженцами трюме военного корабля в Константинополь.
Кнорринги поселились в Тунисе, в средиземноморском портовом городе Бизерта. Здесь поэтесса окончила среднюю школу. В 1925 г. она переехала в Париж. Годом раньше ее стихи появились в печати (первая известная нам публикация - в пражском журнале "Студенческие годы"). В 1925 г. она поступила в Париже во Франко-русский институт. В 1927 г. проявились первые признаки диабета, который прогрессировал, обострялся и заставлял ее время от времени ложиться в больницу. В 1928 г. Кнорринг вышла замуж за поэта Юрия Софиева, в прошлом профессионального военного, работавшего в Париже мойщиком стекол; после смерти Кнорринг он вернулся в Советский Союз. В 1929 г. у Ирины Кнорринг и Юрия Софиева родился их единственный сын.
Кнорринг много печаталась в эмигрантских повременных изданиях, включая хорошо известные в эмиграции журналы "Звено", "Перезвоны" и "Русские записки". Ее первая книга стихотворений с характерным для ее творчества интимным и исповедальным названием "Стихи о себе" была отпечатана небольшим, но типичным для эмигрантских сборников тиражом - 300 экземпляров. Второй сборник стихотворений "Окна на север" вышел незадолго до начала войны.
В первые годы жизни во Франции она встречается, в особенности на Монпарнасе, с другими русскими поэтами. В дальнейшем болезнь удерживала ее от участия в эмигрантских кружках и объединениях, которых так много возникало в 1920 - 1930-е гг. в Париже. Однако стихи ее были хорошо известны и встречали благосклонные отзывы в печати. Поэтесса жила в бедности, в трудных условиях, болезнь прогрессировала и в возрасте 36 лет, 23 января 1943 г., она умерла от диабета.
Усилиями ее отца посмертно был опубликован еще один поэтический сборник - "После всего". В книгу включены стихотворения 1924 - 1942 гг., что фактически охватывает все творчество поэтессы - от первых зрелых стихотворений и до написанных ею незадолго до смерти. Стихи Кнорринг включены в лучшие антологии русской зарубежной поэзии ("Якорь", "На Западе", "Муза диаспоры"), и это само по себе является фактом признания эстетической и историко-литературной ценности ее поэзии. Творческое наследие Ирины Кнорринг, по словам Ю. Терапиано, - "человеческий документ, повесть о суровой прозе эмигрантской жизни, о беспощадном крушении надежд". Многие из ее стихотворений носят дневниковый характер и в этом отношении перекликаются со стихами ряда других русских парижских поэтов (включая Г. Иванова). Дневниковым подходом определяется и круг тем: повседневные переживания, обращения к сыну, чувство одиночества, а временами - отчаянья. Одна из ведущих - тема любви. В любовных ее стихах некоторые критики усматривают влияние Ахматовой. Стихи эти экзистенциальны: многие из них написаны как попытка запечатлеть личное, реальное, ничем не приукрашенное переживание или житейскую ситуацию. Иногда в ее стихи врывается мемуарная тема: трагический отъезд из России или юность, прошедшая в Северной Африке. "Читая ее, как бы соприкасаешься с живым человеком", - писал о ней Н. Станюкович. Подобное впечатление дневниковости, документальности, экзистенциальности лирики зависит от системы поэтических средств, характерных для большинства стихотворений Кнорринг. Эту систему можно назвать поэтикой минимализма: в ней нет элементов декоративности или риторики; ее вообще легче характеризовать негативными определениями. Она бедна эпитетами и метафорами и не опирается на общеизвестные литературные приемы. Ритмически традиционная, она остается своего рода чистой поэзией, как бы не зависящей от конкретных реалий и тем не менее полная этих реалий: личное страдание, личное отчаянье, любовь.

Сочинения:
Кнорринг И. Стихи о себе. Париж, 1931.
Кнорринг И. Окна на Север: Вторая книга стихов. Париж, 1939.
Кнорринг И. После всего. Париж, 1949
Кнорринг И. Повесть из собственной жизни: Дневник. том 1. - М.: Аграф, 2009 (Серия "Символы времени")
Литература:
Федотов Г. Ирина Кнорринг // Новый Журнал. 1943. № 6.
Кнорринг Н. Предисловие // Кнорринг И. После всего. Париж, 1949.
Терапиано Ю. Встречи. Нью-Йорк, 1953.
Станюкович Н. Ирина Кнорринг - поэт изгнания // Возрождение. 1956. № 57.
Яновский В. Поля Елисейские. Нью-Йорк, 1983.

На холод зловещий

Судьба взяла.

Тела вповалку,

На чемоданах…

И не было жалко,

И не было странно…

Как омут бездонный

Зданье вокзала,

Когда по перрону

Толпа бежала.

парадных залах

Валялись солдаты.

Со стен вокзала

Дразнили плакаты.

На сердце стоны:

Возьмут?.. Прицепят?..

Вагоны, вагоны —

Красные цепи.

Глухие зарницы

Последних боев,

Тифозные лица

Красных гробов.

Берут, увозят

Танки и пушки.

Визжат паровозы,

Теплушки, теплушки, —

Широкие двери

Вдоль красной стены.

Не люди, а звери

Там спасены.

Тревожные вести

Издалека.

Отчаянья мести

сжатых руках.

Лишь тихие стоны,

Лишь взгляд несмелый,

Когда за вагоном

Толпа ревела.

Сжимала сильнее

На шее крестик.

О, только б скорее!

О, только б вместе!

Вдали канонада.

Догонят?.. Да?..

Не надо, не надо.

О, никогда!..

Прощальная ласка

Весёлого детства —

Весь ужас Батайска,

Безумие бегства.

«Я верю в Россию. Пройдут года…»

Я верю в Россию. Пройдут года,

Быть может, совсем немного,

И я, озираясь, вернусь туда

Далекой, ночной дорогой.

Я верю в Россию. Там жизнь идет,

Там бьются скрытые силы.

А здесь у нас темных дней хоровод,

Влекущий запах могилы.

Я верю в Россию. Не нам, не нам

Готовить ей дни иные.

Ведь все, что вершится, так только там,

далекой Святой России.

«Мы бездомные, глупые дети…»

Мы бездомные, глупые дети

Из далекой, далекой страны.

На холодном, мглистом рассвете

Нам не снятся красивые сны.

И блуждаем мы, злые, больные,

Повторяя чужие слова,

Что себя бережем для России,

Что Россия как будто жива.

Мы в душе — и не ждем, и не верим,

По привычке — и верим, и ждем.

Ведь приятно грустить о потере

Под холодным и мутным дождем.

Но протянутся десятилетья,

За весною считая весну.

Мы — бездомные, глупые дети,

Возвратимся в родную страну.

Без надежды, без света, без силы,

Наученные долго молчать,

край чужой, непонятный, но милый

Мы покорно придем умирать.

«Умеренный, твердый, железный…»

Под снегом холодной России,

Под знойным песком пирамид…

М.Ю. Лермонтов

Умеренный, твердый, железный,

Презревший лишенья и страх,

Взлетающий в звездные бездны,

Ныряющий в темных морях,

Еще — победитель-удачник —

(«Куда только мы ни зашли!»)

Немецкий мечтательный мальчик

Гуляет но карте земли.

Он так подкупающе молод,

Так бодро шагает вперед,

Неся разоренье и голод

Повсюду,

Куда ни придет.

Его на бульварах Парижа

Так радует каждый пустяк:

Он губы застенчиво лижет,

Косясь на французский коньяк.

У пестрых витрин магазинов

Часами стоит, не идет,

Совсем по-ребячьи разинув

Свой красный, смеющийся рот.

А завтра, послушный приказу,

С винтовкой на твердом плече

Пойдет… и не бросит ни разу

Простого вопроса: «Зачем?»

Зачем ему русские вьюги?

Разрушенные города?

На севере или на юге —

Везде — непременно — всегда?

Зачем ему гибнуть и драться

Среди разрушений и бед,

Когда за плечами лишь двадцать

Восторгом обманутых лет?

Неужто такая отрада —

Недолгих побед торжество?

Ведь запах смолы из Шварцвальда

Уже не коснется его.

И над безымянной могилой

Уже не поплачет никто.

Далекий, обманутый, милый…

За что?

Ирина Николаевна Кнорринг родилась 21 апреля (4 мая по новому стилю) 1906 г. в селе Елшанка Самарской губернии, в родовом поместье семьи Кноррингов. Отец Ирины Николай Николаевич Кнорринг происходил из дворянского рода поволжских немцев, мать Мария Владимировна (урожденная Щепетильникова) была дочерью статского советника.

После революции, в разгар гражданской войны, Ирина напишет в одном из рассказов (не опубликован) об отъезде из Харькова и о своем последнем взгляде на город детства:

«Быстро шли мы, хлюпая по мокрому снегу, и вот уже свернули на Пушкинскую улицу. Тут я в последний раз остановилась и глянула на милую Чайковскую, с которой связано было столько воспоминаний. И так ясно запечатлелась она у меня в памяти: тающий снег, широкая поляна, а вдали, едва окутанный легким туманом, - большой красный дом. Как полюбила я его в этот миг».

Именно в этом «большом красном доме» (ул. Чайковская, д. 16), стоящем на краю улицы, у глубокого оврага, в мае-июне 1919 г. была одна их харьковских «чрезвычаек» - концентрационный лагерь ЧК, где томились сотни заключенных, узников «красного террора» (он был объявлен якобы в ответ на «белый террор»). Узники чрезвычаек будут замучены и закопаны там же, - во дворе, в подвале, в окрестностях дома, в овраге. В «Дневнике» Ирина запечатлела начало этой страшной «работы» новых властей (подчеркнем, что записи принадлежат девочке, которой нет и 14 лет, всё это ей пришлось пережить, как ни пытались родители оградить свое чадо от страшных реалий):

«В нашем доме будет карательный отряд. Может быть, в наших комнатах будут пытки! Фу! Саенко (товарищ Кина, комендант города) говорил, что людей расстреливать он не будет: пули нужны на войне, а он просто - ножом» (запись от 29 апреля 1919 г.).

После принудительного выселения Кнорринги сняли две комнаты на Лермонтовской улице, где прожили весь период «первого большевизма».

В июне 1919 г. Харьков перешел в руки Добрармии. В газетной хронике тех дней мы читаем о митингах и молебнах, проходящих во всех церквах города, о поминовении и погребении жертв «красного террора»:

«16 июня 1919 г. вся улица (Чайковская. - И. Н.), прилегающие к ней сады, пустыри и огороды, заборы, соседние дома, балконы, крыши, ниши окон… были сплошь усеяны тысячной толпой народа, пришедшей с крестным ходом к жутким помещениям, где… томились, мучились и умирали сотни жертв “красного террора”».

В числе других беженцев Кнорринги покинули Харьков, спасаясь от «второго большевизма»: им хватило ужасов «первого».

Начиная с 1924 г. стихи Кнорринг публикуются в четверговых номерах газеты "Последние новости", ее имя становится известно русской читающей аудитории в Париже. Ирина Кнорринг начала писать стихи еще в детстве. Ее стихи нравились многим. В те редкие времена, когда Кнорринг выступала перед публикой, она имела успех, и критика была к ней благосклонна. При жизни увидели свет два сборника - "Стихи о себе" в 1931 г. и "Окна на север" в 1939 г. Уже после войны появилась ее посмертная книга "После всего". Начавшая прогрессировать в конце 20-х болезнь - диабет - все больше и больше погружала поэтессу в мир собственных переживаний. Основная тема поэзии Кнорринг - горькая и грустная - походит на личную исповедь.

О стихах (от редакции)

Прекрасно видно в стихах поэтессы трагическое мироощущение человека больного, фактически бездомного.

Несмотря на то, что ужасы большевистской реальности разыгрывались почти у нее на глазах, она, и это характерно для многих эмигрантов, идеализирует Россию, мечтает, что сможет когда-нибудь в нее вернуться. Какой стала прекрасная страна детства в реальности, мало кто мог представить и даже не все хотели верить тем редким счастливцам, кто, как Иван Солоневич, вырвался на волю и рассказал правду о сталинской России. Казалось, что террор должен был сойти на нет, как это произошло во Франции, стране, приютившей многих русских скитальцев, и жизнь - вернуться в нормальную колею. Начало новой войны, Второй мировой - для многих это не возможность продолжения борьбы, а риск потерять даже то немногое, что нажито на чужбине и тревога за далекую Россию.

В этом контексте мы смотрим на стихотворение, приведенное здесь последним. Характерен эпиграф - строчки из знаменитого лермонтовского Воздушного корабля, где романтически переосмыслен образ императора Наполеона:

На берег большими шагами

Он смело и прямо идет,

Соратников громко он кличет

И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи-гренадеры —

В равнине, где Эльба шумит,

Под снегом холодной России,

Под знойным песком пирамид.

Немецкий мечтательный мальчик, герой стихотворения - это собирательный образ юного солдата, которому приходится умирать на чужой земле. Такой образ всегда трагичен и противоречив. Поэтесса смотрит на него глазами женщины, которой нет дела до политики, до борьбы жестокого мужского мира. Она видит только юное существо, обреченное на смерть. Удивительное стихотворение, где переплетаются такие разные эмоции, такие разные стороны образа «мечтательного мальчика».

- (1906 43), русская поэтесса. Жена Ю. Б. Софиева (см. СОФИЕВ Юрий Борисович). С 1920 в эмиграции (в Тунисе, с 1925 во Франции). В лирике (сборники «Стихи о себе», 1931; «Окна на север», 1939; «После всего», опубликован в 1949) интимные… … Энциклопедический словарь

КНОРРИНГ Ирина Николаевна - (1906 43) русская поэтесса. Жена Ю. Б. Софиева. С 1920 в эмиграции (Сев. Африка, с 1925 Франция). В лирике (сборники Стихи о себе, 1931; Окна на север, 1939; После всего, опубликован в 1949) интимные переживания, опыт беженских скитаний,… … Большой Энциклопедический словарь

Кнорринг Ирина Николаевна

Кнорринг, Ирина Николаевна - Род. 1906, ум. 1943. Поэтесса лирик, автор сборников "Стихи о себе" (1931), "Окна на север" (1939), "После всего" (опубл. 1949). В 1920 г. эмигрировала. Жена Ю. Б. Софиева (см.) … Большая биографическая энциклопедия

Ирина Николаевна Кнорринг - (4 мая 1906, в помещичьем имении, в селе Елшанка, Самарская губерния 23 января 1943, Париж) русская поэтесса. Содержание 1 Биография 2 Сноска … Википедия

Кнорринг, Ирина - Ирина Николаевна Кнорринг (4 мая 1906, в помещичьем имении, в селе Елшанка, Самарская губерния 23 января 1943, Париж) русская поэтесса. Содержание 1 Биография 2 Сноска … Википедия

Кнорринг - Описание герба … Википедия

Ирина Кнорринг - Ирина Николаевна Кнорринг (4 мая 1906, в помещичьем имении, в селе Елшанка, Самарская губерния 23 января 1943, Париж) русская поэтесса. Содержание 1 Биография 2 Сноска … Википедия

Русские поэтессы - … Википедия

Русские поэты первой эмиграции - Список русских поэтов первой эмиграции включает авторов, оказавшихся после Октябрьской революции 1917 года за пределами Советской России и продолживших свою литературную деятельность в других странах (а также и тех, кто, как Борис Поплавский,… … Википедия

Книги

Повесть из собственной жизни. Дневник в 2-х томах. Том 2 , Кнорринг Ирина Николаевна. Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг, названный ею "Повесть из собственной жизни", публикуется впервые. Второй том Дневника охватывает период с 1926 по 1940 год и отражает события,… Купить за 1011 руб
Повесть из собственной жизни. Дневник. В 2 томах. Том 2 , Кнорринг Ирина Николаевна. Дневник поэтессы Ирины Николаевны Кнорринг, названный ею Повесть из собственной жизни, публикуется впервые. Второй том Дневника охватывает период с 1926 по 1940 год иотражает события,…